Архипелаг косаток. В погоне за китами-убийцами

Корреспондент BBC Travel отправилась на родину косаток у западного побережья Канады и стала свидетелем чарующей красоты их безжалостной охоты.

Я едва могла поверить собственным глазам.

А ведь именно за этим я приехала на побережье пролива Джонстона в Канаде: увидеть воочию косаток, китов-убийц.

Мои первые воспоминания о приобщении к дикой природе связаны с "Парком диких животных" в окрестностях городка Мус-Джо, теперь уже закрытым объектом, представлявшим собой скопление вольеров за бетонными изгородями и предлагавшим в былые времена прогулки верхом на пони. Парк был расположен в 50 км от столицы провинции Саскачеван и в 2 тысячах км от западного побережья Канады. Поездка туда позволила заглянуть в другой мир. Я была так потрясена, что все свое детство играла в дрессировщика животных. Однако с тех пор я узнала, что животным требуются куда большие по размеру клетки и резервуары с водой, а лучше – вообще никаких.

Участь китов-убийц (как утверждает Википедия, английское название killer whale ("кит-убийца") косатка получила в XVIII веке вследствие неправильного перевода испанского названия косатки — asesina ballenas, "убийца китов" – Ред.) привлекла к себе общественное внимание в 2013 году с выходом в свет документального фильма "Черный плавник". Авторы фильма критикуют сеть американских океанариумов и парков развлечений SeaWorld за то, как в них обращаются с косатками, содержащимися в неволе. После выхода ленты состоялись акции протеста против дурного обращения с китами и пренебрежения безопасностью дрессировщиков. Стоимость акций парков на бирже упала, а посещаемость резко сократилась. Администрация SeaWorld объявила после этого о планах по увеличению вдвое размеров бассейна для косаток в океанариуме, расположенном в городе Сан-Диего.

Я приехала сюда, на родину китов у западного побережья Канады, чтобы на собственном опыте убедиться в том, чем отличается наблюдение за косатками в дикой природе от любования ими из первого ряда кресел в океанариуме. Примерно 250 особей северных резидентных косаток-"домоседов" обитают в водах, омывающих северный остров Ванкувер. Здешние косатки питаются лососем и вырастают до девяти метров в длину. Еще примерно 250 транзитных китов-убийц или косаток Биггса, названных по имени канадского биолога Майкла Биггса (1939–1990 гг.), пионера в исследованиях этих животных, мигрируют через эти воды. Их постоянный рацион – морские млекопитающие. Увидеть косаток в акватории острова Ванкувер – обычное дело. Сейчас, видимо, благодаря буму популяций тюленей и тихоокеанских белобоких дельфинов, хотя и редко, но все же чаще, чем прежде, можно наблюдать, как косатки охотятся.

В компании еще пятерых спутников на борту переоборудованного из буксира экскурсионного судна "Гикуми" я отправилась в пятидневное плавание, организованное фирмой Orcella Expeditions, по богатым жизнью водам восточнее северного острова Ванкувер. Компания Orcella, которая предлагает туры для любителей дикой природы, называет этот район, включающий в себя и 110-километровый пролив Джонстона, "Архипелагом косаток". Нашим капитаном был Джим Борроумен, за плечами которого было не менее трех десятилетий наблюдений за стадами косаток в этих водах.

Когда наше судно скользило по неспокойным водам пролива, я сначала услышала косаток и лишь потом увидела их. Издаваемые ими звуки напоминали приглушенные выстрелы. Затем я увидела спинной плавник, чернильно-черная спина взметнулась над поверхностью воды, голова кита оставляла за собой пузырящийся след. Струя воды ударила ввысь из дыхательного отверстия. Во всем теле я ощутила выброс адреналина. Кто-то из пассажиров взвизгнул. Фотограф-швейцарец начал что-то бормотать, его голос выдавал испуг.

Борроумен указал на отчетливо заметное седловидное пятно за спинным плавником у одного из китов. Капитан сказал, что часто его встречает. Это - 43-летний самец, известный как A38. Каждый из местных китов сфотографирован и зарегистрирован в реестре по материнской линии. В китовых семьях царит матриархат, их родословная строится по матрилинейному принципу. Что касается A38, он оставался при матери до самой ее смерти, полагаясь на ее превосходное умение добывать рыбу, как основное средство существования. На самом деле, все северные резидентные косатки-самцы держатся поближе к матерям. Семейные узы настолько прочны, что шансы погибнуть для самца косатки в первый год после смерти матери возрастают в 14 раз, поскольку он должен выучиться прокормить себя едва ли не заново.

Когда мы собрались на обед на верхней палубе, косатки сбились в плотную группу почти на поверхности воды и, казалось, впали в апатию. Матрос Брюс Патерсон объяснил, что они отдыхают или почти спят, насколько киты способны на это.

В отличие от людей, киты всегда должны помнить, что им нужно дышать. Они отдыхают, попеременно отключая по одному полушарию мозга. Этот факт люди установили, изучая китовых в неволе, сказал Патерсон.

В ту ночь мы стали лагерем рядом с нашим судном в городке Телеграф Ков на острове Ванкувер. Я налила себе бокал вина и, любуясь аккуратными, выкрашенными в пастельные тона домиками, которые протянулись вдоль деревянного тротуара, переговаривалась с компаньонами по экспедиции. Мне было трудно поверить, что можно встретить нечто превосходящее увиденное нами минувшим днем, но оказалось, что меня ждет еще один сюрприз.

По мере приближения китов, мы увидели 17 косаток из материнских семей A30 и A42, которые плыли небольшими группами. Их внезапные рывки вперед и назад позволяли предположить, что они охотятся. Кит, который кормился неподалеку, издал высокий пронзительный звук и ударил хвостом по воде, приблизившись к нашему судну.

Джеки Хильдеринг из Научно-образовательного общества исследований морской фауны MERS, находившая на борту в качестве приглашенного натуралиста, объяснила, что кит пытался отпугнуть косаток, чтобы те на него не напали. Известно, что косатки Биггса убивают горбатых китов. К счастью для беззащитного гиганта, промышлявшие рядом с ним косатки относились к северной резидентной разновидности, представители которой питаются рыбой, а не другими китами.

На следующее утро мы снова поднялись на борт "Гикуми" и вышли в пролив. Четыре часа спустя мы опять встретили ту же группу из 17 косаток, которую видели днем ранее. От их апатии, которую мы наблюдали вчера, не осталось и следа. Два длинных спинных плавника попеременно разрезали поверхность воды. Борроумен идентифицировал их обладателей как самцов A38 и A66, и предположил, что они пытаются добыть себе что-то на обед.

Капитан застопорил машину, и мы наблюдали за косатками с минимального расстояния в сто метров. Гидрофон (микрофон, погруженный в воду) трещал, улавливая щелчки, издаваемые косатками. Борроумен различил звуки клана A. Как он сказал, их тон был ниже, чем у клана R, и лишен похожих на ослиные вопли звуков клана G.

Внезапно A66, крупный самец, подплыл прямо к борту нашего судна. Косатка поднырнула под корпус, белое брюхо животного отчетливо выделялось на воне чернильно-зеленой воды.

Все, кто был на палубе, метались от одного борта к другому.

"Он возвращается!" – возбужденно воскликнул кто-то. Я увидела, как испуганная чавыча промелькнула мимо нас. Корпус нашего судна давал рыбе укрытие, но долго это продолжаться не могло.

Косатка преследовала добычу, как ракета, наводящаяся на цель по тепловому излучению. Вскоре к первой особи присоединилась еще одна косатка, и оба животных, размером со школьный автобус каждое, начали кружить вокруг нашего судна. В мгновение ока охота была окончена. Рыбьи чешуйки, размером с почтовую марку остались на поверхности воды. Они блестели на солнце, как бриллианты. "Думаю, кит мог бы прикончить его скорее, если бы пожелал", - заметил Борроумен с озорной искоркой в глазах.

Долгое время киты-убийцы были не только охотниками. Одновременно они же были и дичью. До 1967 года Канада вела китобойный промысел. Самолеты Королевских канадских ВВС вели огонь по китам, как по живым мишеням во время учебных стрельб. Это было время, когда люди относились к косаткам просто как к "черным рыбам". После запрета на убой косаток, рыбаки время от времени продолжали стрелять в них, поскольку видели в китах соперников по промыслу рыбы.

"Когда я только начинал, здесь было примерно 140 резидентных китов-убийц. Почти пять тысяч лодок вели лов рыбы пять дней в неделю в проливе Джонстона. Свежие пулевые отверстия мы обнаруживали в телах китов-убийц едва ли не каждый год, - рассказывает Борроумен. - Сегодня мы имеем примерно 265 северных резидентных китов-убийц и горстку рыбачьих лодок. Уже много лет мы не встречали пулевых отверстий".

После нашего возвращения в гавань на меня навалилась усталость. Это было совсем не то, что наблюдать шоу в океанариуме. Мне посчастливилось увидеть такие повадки животных, какие никогда не проявляются в бассейне. И в то же время чувства мои пребывали в расстройстве, поскольку я знала: результаты исследований, проводившихся над косатками в неволе, помогли мне понять, то, что я увидела, наблюдая их в дикой природе.

В последующие дни нам уже не удалось увидеть, как охотятся касатки; не видели мы больше и китов-убийц Биггса. Но и без этого посмотреть было на что: несколько десятков тихоокеанских белобоких дельфинов мчались по волнам за нашим судном, горбатый кит разевал свою пасть, как гигантскую ловушку. Каждый из нас должен решить, как он относится к содержанию китов в неволе. Я же, приехав из экспедиции, твердо знала, что если я снова соберусь посмотреть на косаток, то вернусь в синие воды пролива Джонстона.

Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Travel.